Женская месть - Страница 40

Улицы были почти пустынными. Иногда по ним проезжало в поисках пассажира одинокое такси или пьяный пешеход добирался сюда из менее богатого и престижного района. Нью-Йорк в четыре часа утра казался таинственным и загадочным. И никто не обращал внимания на одинокую фигурку в черном. Для вора же существовала единственная реальность – веревка, на которой он висел. Стоило только один раз промахнуться, выпустить веревку из рук, и страшная смерть была ему обеспечена.

А успех означал… все.

Грабитель осторожно продвигался, преодолевая дюйм за дюймом, приближаясь к перилам балкона, на котором стояло множество растений в горшках. Уже можно было разглядеть все трещинки и пористую поверхность цемента, соединявшего кирпичи.

Вскоре у вора возникло искушение дать отдых плечам, которые сводило судорогой, и рукам, терзаемым болью. Он решил было сделать прыжок, преодолев таким образом последние несколько футов, но потом передумал и продолжал терпеливо и размеренно спускаться вниз.

Наконец его черные спортивные туфли коснулись перил, фигурка качнулась назад, нашла точку опоры, постояла, стараясь приобрести равновесие. Теперь, когда ноги прочно стояли на полу балкона, можно было передохнуть и оценить проделанный путь, посмотреть вниз, на город. С такой высоты в это время года Сентрал-парк выглядел как цветная заплатка, напоминавшая о деревенских просторах. Деревья были золотыми, бронзовыми и алыми, а из Канады, завиваясь вихрями, мчался ветер, чтобы смести осенние листья.

Открывшаяся взору полоска Сентрал-парка казалась безмятежно спокойной. За деревьями, за бассейном, поднимались здания. Они были высокими и имели более современную форму, чем тот старый многоквартирный дом, по которому на балкон спустился вор.

Сейчас город дремал, набираясь сил для нового рабочего дня, от которого его отделяло всего несколько часов, но энергия его уже вибрировала в воздухе. В грядущем дне скрывалась великая победа, или поражение, или все то, что отделяет поражение от победы.

Некоторые, как и наш вор, знали в этом толк.

Отойдя от перил, фигурка опустилась на колени у двери. Теперь оставалось только справиться с замком, а, как известно, замки создают лишь иллюзию надежности и защищенности. Из темного кожаного мешка был извлечен небольшой набор инструментов. Замок был очень хорошим, но, чтобы открыть его, вору потребовалось лишних две минуты. Может, кто-нибудь и сделал бы это быстрее, но таких нашлось бы немного.

Когда замок поддался и щелкнул, инструменты были тщательно убраны. Организованность, самоконтроль и осторожность уберегают воров от тюрьмы. А этому вору вовсе не казалась соблазнительной перспектива оказаться за решеткой. Ему предстояло еще многое сделать в жизни.

Сегодня на очереди были сверкающие, как лед, бриллианты и жаркие красные рубины. Единственное, что стоило воровать, – это драгоценности. В них была жизнь, у них была история, они обладали магической силой. И что, возможно, было самым важным – они обладали благородством и достоинством. Даже в темноте драгоценный камень продолжал сверкать, заигрывать и дразнить, как любовник. На самую прекрасную картину можно только смотреть, любоваться ею с некоторого расстояния. Деньги холодны и безжизненны. Драгоценности же всегда несут печать личности их владельцев.

Спортивные туфли бесшумно ступали по натертому до блеска полу. В воздухе чувствовался слабый запах лимонного воска, сохранившийся с утра, когда здесь натирали паркет. Аромат этот соперничал с острым запахом осеннего букета. Вору запах показался приятным, он улыбнулся, минуту помедлил и выдохнул его. Но промедление длилось всего лишь мгновение. В обширном заплечном мешке вора имелся мощный карманный фонарь, но в нем необходимости не было. В памяти вора был запечатлен каждый дюйм этой комнаты. Три шага, потом поворот направо. Еще семь шагов, поворот налево. На второй этаж вела винтовая лестница с балюстрадой, украшенной резьбой ручной работы – медными листьями и фигурками херувимов. В алькове под лестницей возвышался мраморный пьедестал. На нем стояла бесценная скульптура доколумбовой эпохи. Вор не обратил на нее никакого внимания и медленно двинулся в библиотеку.

Сейф был скрыт за собранием сочинений Шекспира. Вор прикоснулся пальцем к тому с надписью «Отелло», потянул его к себе и тотчас же обернулся, потому что в спину ему ударил сноп света.

– Как принято говорить, – раздался спокойный, с красивыми модуляциями голос, – тебя накрыли.

Женщина, стоящая в дверях, была одета в розовое неглиже. Ее бледное лицо блестело от ночного крема, а серебристо-платиновые волосы были зачесаны назад. На первый взгляд ей можно было дать сорок и счесть, что она выглядит молодо. Она готова была признать, что ей уже стукнуло сорок пять, хотя на самом деле была на пять лет старше, о чем предпочитала умалчивать.

Женщина была маленького роста и не вооружена, если не считать банана в руке. Откинув голову назад, театральным жестом она наставила банан на вора и сказала: «Пли!»

Вор выругался и рухнул в глубокое кожаное кресло.

– Черт возьми, Селеста, что ты здесь делаешь?

– Ем. – Чтобы доказать, что говорит правду, женщина откусила кусочек банана. – А вот что делаешь в библиотеке ты? Зачем ты прокралась сюда?

– Я практикуюсь, – ответил вор хрипловатым и низким, но, несомненно, женским голосом и снял черные перчатки. – Я чуть было не обокрала тебя.

– Какое счастье, что я совершала этот набег на холодильник, – ответила Селеста и стремительно прошла через комнату, как через сцену, которую ей приходилось столько раз пересекать подобным образом. – Адриенна, право же, глупо взламывать квартиру, когда у тебя есть ключ от нее!